…Я думаю, что буду не единственной, кто живет по принципу: «нужно всегда быть пессимистом, дабы впоследствии, получив все вместо ничего, испытать высшее наслаждение». Это послужило темой философско-психологических занятий под названием «Алиса» 20 лет спустя». Уроков в тот день было несколько, но основных, - всего лишь два.
Как бы это назвать? Отчет? Впечатления? Рапорт? ПрОтокол, сдал-принял?
Вряд ли… Скорей, это сумбурно-эмоциональный набор отдельно выхваченных из того дня эпизодов, запомнившихся больше всего. Коих набралось приличное количество.

***
Как-то не укладывалась в моей голове цифра «20». Не потому, что много или мало, а просто собиралась я туда как просто на концерт «Алисы», - ведь лучше, чем они играют всегда, быть все равно не может. И все равно праздником является каждый их приезд в Питер – юбилей это, или просто так, без повода.
Прошу отметить, господа присяжные-заседатели, - по единодушному мнению посещающих концерты в разных городах нашей Родины, (к большому моему стыду, себя к ним причислить не могу) - концерты в Санкт-Петербурге выделяются из общей массы наиболее душевным и теплым отношением между залом и непосредственно артистами. А, собственно, зачем в таком случае портить впечатления и ехать куда-то, чтобы побывать на менее волшебном действе?? Но, конечно, эт все сугубо индивидуально.
Вот, например, концерт 15 ноября…
***
Что-то приелась мне за 6 лет атрибутика «Алисы»: любимая драная вдоль и поперек футболка, браслетики-фенечки-банданки, и пр. прелести концертной жизни. Просто Красное-на-черном. Черная майка, закатного цвета жилетка, такая же красная ленточка на запястье. «Роза».
«Удовлетворительно», - отмечаю про себя.
…На подступах к метро «Старая деревня» черно-красное засилье. Курят, пьют пиво, общаются. Притихшие люди шмыгают мимо, боязливо и с неодобрением оглядываясь на «кожано-устрашающее стадо».
Пожав несколько не совсем знакомых рук со словами «мы вместе», свободно вхожу в метро.

***
В этот раз, - никакого безумия. Безумие создавали в большей степени те, кто «нас бережет». Во всяком случае, мне показалось, что было их намного больше, нежели черно-красных, и были они не в пример агрессивнее. «Блин, как 15-20 лет назад», - читала я на светящихся счастьем лицах упитанных мужичков, натянувших на себя давно уже пылившиеся в шкафу алисовские шмотки.
«ВСЕ ВСТРЕЧИ НА УЛИЦЕ!!! ПРОХОДИТЕ, НЕ ЗАДЕРЖИВАЙТЕСЬ!!!», - механический голос прямо физически подталкивал к выходу из метро немногочисленных еще АлисАманов. Время было раннее, около половины шестого.
Я улыбалась. Обыкновенные люди шарахались от наскакивающих друг на друга с дикими воплями взрослых мужиков, - люди не понимали… А ведь все так просто, - некоторые не виделись по 10-15 лет, отошли, заморочились, устали, и вот пришли поздравить КАК УМЕЮТ, - они просто превратились на эти несколько часов в тех подростков, которые штурмовали «Юбилейный» около десятилетия назад.
И я улыбалась. Они пришли! Они не забыли тех, кто подарил им в свое время целый мир, - АлисАманию. Манию «Алисы». И уж, что было совсем замечательно, - улыбались мне, одинокой девчонке, которая когда-то тоже будет…
Э-ээх!..

Ладно, это все чистой воды лирика, перейдем к моментам более прозаичным.
Понаблюдав за ОМОНом, который старательно ощупывал с ног до, не побоюсь этого слова, головы, «уважаемых гостей «Юбилейного», я окончательно воодушевилась. Никакой давки, никаких сдавленных писков и визгов. Все очень миленько и культурно.
Стоя у внешней стороны заграждения между первым кордоном и вторым, тем, который уже у дверей, и покуривая, я философски размышляла на тему под кодовым названием «могем-не-могем пролезть через заборчик и миновать один кордон». Зачем? Да просто так. Пошалить. Философия была скомкана на ярком моменте замочаливания меня резиновыми дубинками и полетом моим через первый кордон, т.е. окончательным и бесповоротным изгнанием меня из рая. Меня передернуло от столь живых образов, и тут я услышала за спиной старческий, надтреснутый голосишко:
- И что, и фотохрафировать нельзя, что ль?
-Ага, - односложно ответила я, не поворачиваясь назад и все еще находясь в мыслях за первым кордоном со сломанной ногой.
Рядом со мной на перила опустилась рука, - в дряблых морщинах, дрожащая.
-А жаль, - заметил старичок.
Тут меня как прибило. Я обернулась и увидела просто очень старого человека, в дряхлом, как и он сам, пальтеце. Но его глаза… в них было столько жизни, столько огня и невысказанной тоски… Почувствовав на себе мой взгляд, он встретился со мной глазами и огонь медленно потух.
- А жаль, - повторил он, и, медленно повернувшись, исчез в толпе. Шум вокруг доносился как сквозь гудок поезда. Мне тоже было жаль. Очень. Но не фотографий, которые я не сделаю, - концерт сфотографируется в моей памяти навсегда. Мне было жаль этого человека, который просто не сможет преодолеть этот барьер, называемый Старость, и, скинув с себя пальтецо, пойти на любимую им группу.
А то, что группа эта любимая, явственно читалось в его взгляде.
Я тихо ужаснулась про себя и судорожно нащупала в кармане заветный кусочек картона.
Это был урок номер один в тот день.
Цени то, что имеешь, и не желай слишком многого, иначе не получишь ничего. Как в сказке про рыбку.

***
Сидя у лестницы, и с любопытством оглядывая разношерстную толпу, я отметила, никогда еще не видела на концерте столь непохожего друг на дружку народа. Начиная от малолетних детей, возрастная категория от 5 до 10 лет, пришедших с родителями, и заканчивая важными, животастыми дядьками, с цепями на всех местах, в черных, вытертых джинсах, заправленных в «мартинцы»… ну, и с неизменной мобилкой в короткопалой руке.
Ожидая Серегу с Вовкой и Олененка, я прослушала полный набор информации, которую хотела донести до «уважаемых гостей «Юбилейного» его же администрация. «Не курить», «не проносить 1,2,3,4,5… и т.д.», «все гардеробы открыты», «садимся-на-свои-места, не-входим-все-в-один-вход, соблюдаем-чистоту, еще раз не-курим, туалеты справа-слева…», и пр., и пр.
Становилось скучновато. Ждать оставалось еще около 20 минут, но ребята явились раньше, счастливые и довольные, ;) по каким-то, один им на тот момент известным причинам.
Каждый сразу начал нудеть о своем. Серега, - о прогнозируемой встрече с ребятами с нетовского форума. Олененок, - о писателе-востоковеде, которого она откопала на Армейском сайте, и который должен был тоже явиться на концерт. С косой. С смысле, волосы заплетены. И только Вовка молчал, как партизан на допросе. Почти перманентное состояние Вовки.
Меня непреодолимо тянуло в зал, я крутила головой, пытаясь найти следы вышеуказанных товарищей, дабы прекратить тягомотное ожидание и приблизиться, еще чуть-чуть поближе к сказке.
Но мои спутники были неумолимы. В конце концов, никого не дождавшись, мы впорхнули в зал, - тяжеловато, правда, впорхнули, - Серегу обыскали как при аресте.
Потом безумный Вова начал метаться по трибунам, в поисках наилучшего места дислокации, а мы, как стайка санитаров, метались за ним. Наконец, Вова с Серегой угнездились на 10 трибуне, прямо напротив сцены, там, где дальше уже просто нельзя. Ольга куда-то свинтила (в вечном поиске знакомых), а я, не желая больше бегать по залу, сиротливо присела на краешек стула рядом с ребятами.
«Вечер перестает быть томным», - мысль эта прочно засела в моей пустой голове и не вылезала оттуда последующие минут 15, пока я, с высоты птичьего полета, разглядывала как ряды перед черной, полупрозрачной занавесью около сцены неумолимо уплотнялись. На душе становилось тоскливо и мрачно, - туда было уже не пройти. Серега с Вовкой двигаться с места не собирались, мотивируя это веским доводом «ну что мы, Кинча не видели что ли?!». А отсюда, терпеливо объяснял мне Вова, можно наблюдать все действо в органичном целом.
Меня эти объяснения не устаивали. Я не хотела наблюдать все действо в целом Я хотела той бешеной энергии, которую можно прочувствовать только находясь в непосредственной близости от «Алисы» из первых рядов «Армии». Только там идет основной и самый мощный обмен эмоциями и чувствами. И только там можно поймать за хвост тот кураж, который приходит во время концерта к Кинчеву.
Обо всем этом я вяло и апатично размышляла на 10 трибуне, находясь так далеко от вышеуказанного куража, как только возможно.
И тут в поле моего зрения попала Ольга, которая, найдя только Ратибора (да и то случайно) вернулась к нам. Лицо ее особого восторга не выражало. Я тоскливо на нее глянула, ожидая, что она, как и Серега с Вовкой, сядет сейчас на стульчик и праздник будет окончательно испорчен.
Но Ольга снизу махнула мне рукой, - вылезай, мол, пойдем. Я мигом слетела вниз, и мы рванули к сцене.
Я опущу несколько моментов из этой истории, которые послужили тому, чтобы этот концерт стал самым замечательным из всего, что было в моей жизни.
Ну что, - скажите мне честно! - что может быть чудесней, чем оказаться прямо перед «Алисой», между заграждением для зала и сценой, там, где операторы и все остальные, те, кто ДЕЛАЕТ сказку былью!!! Где ты видишь, как в поту и в мыле работают люди, (а ты им всячески своим присутствием мешаешь =), как на первых аккордах люди слаженно снимают черный занавес, скрывающий маленький театр под названием «Алиса».
Снова не забытый. И это в полной мере доказывает звуковой вакуум, образовавшийся в моей несчастной голове с первыми тактами «Родины», которая еле выдержала такой напор с двух сторон, - сзади море адреналинщиков, а прямо передо мной безумной мощности аппаратура, заставляющая сердце вибрировать где-то в районе горла.
…Мы были на периферии, между двух огней, и нити энергопотока между залом и «Алисой» проходили сквозь нас. Это доводило моментами до какого-то исступления, мозг застилала серая пелена, потому что было ощущение, даже уверенность, - не будет пелены, и я сойду с ума. Съеду с катушек, лишусь разума, чокнусь, сдвинусь… и не доживу до конца. Последнее как-то страшило более всего, поэтому приходилось иногда выстраивать защитные барьеры.

***
Это было серьезно. Это было безумно, красиво, это было непередаваемо.
Вера, - волна, незаметно прокатившаяся в зале, недоумение, только Питер, - почему? Потому, что на камеру, в запись и на прилавок? А почему тогда на съемку именно питерский концерт?
Возвращаясь к началу, - душевно потому что. Кричали ли еще где-нибудь столь слаженно «поздравляем» во время концерта? Пели ли столь же воодушевленно «Маму», «Светлую Русь» и все, что только позволят петь? Да нет же, не было такого. Да и не будет, наверное.
«Родина» звучала иначе, законченней. С Веркой, - законченней, образ доведен до разума каждого в зале, ассоциации с клипом бьют по сознанию. Вера, - такая маленькая, как решилась? Как смогла?! Как папа? Да нет, папа начинал не так. Папа начинал с туманных и маловразумительных песенок о докторе Франкенштейне и докторе Буги. Доктор. Он не заморачивался на смысл, он был просто Доктором, который пытается определится в своих метаниях между Ленинградом и Москвой. Он был сам по себе, - никаких продвижений с помощью родителей и прочих радостей жизни. Да и не нужно все это ему было, все суета, тлен. Самодостаточный прожигатель жизни, - есть «сегодня», а «завтра» не знающий.
А Вера? И сразу же на такую песню, - серьезную, мощную. Ей же было трудно втройне! Она должна была выйти перед многотысячный залом первый раз, - первый пункт. Она должна была спеть достойно, достойно своего отца, ведь все-таки не для кого изначально не было секретом, КТО поет в песне «Родина», - не какая-то левая девочка, а дочь Кинчева. И ей, во что бы это ни стало, нужно было быть достойной папы, иначе, - анафема, суд, и скорая расправа. И дорога дальше размыта. Не проедешь. На детей известных артистов накладывается целая туча всяческих рамок. Не сумеешь, - сгинь. А в данном случае, ко всему прочему, прибавляется закрепившаяся за большинством журналюг последнее время привычка поносить творчество «Алисы» и топтать все то светлое, что пытается донести до нас Кинчев. Под эти бесконечные наезды автоматически попадает и дочка, - это естественно. Второй пункт.
Ну, а третий самый простой, - она же еще совсем ребенок! Ну, что такое двенадцать лет для девочки, которая выходит на сцену, а сзади стоит ТАКОЙ папа =), а впереди угрожающе шевелящееся море не очень-то одобряющих таких изменений в составе группы (даже временных) АлисАманов?! Здесь любой струхнет…
Ан нет, смотри ж ты, - запела, простоволосую голову склонила и поет, - голос правда, не такой твердый как в клипе, но все же, все же… Сзади была мощная поддержка, хотя поначалу Вера пела одна, Кинчев проявился позже. На первых словах что-то с микрофоном случилось, и Веру было совсем не слышно. Она из-за этого еще, наверное, тоже перенервничала…
Если уж заговорила о микрофоне, - кое-что о постановках. Очень понравились смонтированные и прозвучавшие вначале обрывки старых Алисовских песен, что-то царапнуло по сердцу, - тихонько так, мягко… Звук, в отличие от света, был достаточно мерзкий, во всяком случае, много хуже, чем на концерте в «Старом доме». И на последнем в «Юбилейном». Я даже не беру в расчет, что мы стояли около колонок и слух резали некоторые моменты, мне кажется (да и почти все это подтвердили), что в зале тоже был не фонтан. Голос Кинчева просто иногда почти пропадал! Обидно, блин, что на 20-летие группы не смогли хорошо выставить звук!
Ну ладно, это недостаток для профессионалов, вот пусть они в нем и копаются.
А я стояла у сцены, Кинчев в своей стандартной в последнее время нехитрой одежде, - шортах и сапогах, - пел, куражился, неистовствовал и заводил, и мы пели, куражились и неистовствовали вместе с ним. Операторы и иже с ними смотрели на нас как на двух идиоток, а еще с учетом того, что и я, и Ольга, в порыве страсти пару раз засветили рукой каким-то дядькам по лицу (нечаянно, конечно=), нас вообще оглядывали с большим недоверием. Да, это я сейчас понимаю, что нужно было быть паиньками и сидеть тихо, как мыши, дабы избежать возможных печальных последствий. А тогда…
Песни мелькали одна за одной. Ужас, ни на одном концерте со мной такого не было, - я поняла, что имеет в виду Кинчев, когда говорит, что он выходит на сцену, - и на одном дыхании. Очнулся, - а концерт уже заканчивается… Главное, - настроиться на эту же волну, - и он унесет тебя с собой.
И еще хочу сказать. Быть на концерте трезвым и пьяным, - это два АБСОЛЮТНО РАЗЛИЧНЫХ КОНЦЕРТА. Паноптикум! Найди десять различий. Найди сто различий! Во втором случае ты слушаешь, - но не слышишь. Смотришь, - но не видишь. Прыгаешь, колбасишься, - но ничего, кроме тупого желания прыгнуть еще выше, ты не чувствуешь… Неужели ради этого поет для нас «Алиса»?? Это не та волна. Это алкогольная волна, которая уносит в любом случае, - и «Алиса» тут не при чем. И когда я увидела в зале еще до начала концерта кружок пьяных вдрызг парней, скачущих и орущих вразнобой «моя светлая Русь», мне стало… как-то неуютно, что ли. И грустно.

***
Не обошлось, конечно же, и без стандартных разборок «менты - хорошие парни». Ну, вот зачем, зачем надо было лезть в самую гущу озверевших АлисАманов? Незачем! Все равно фальшфейеры были и будут. Бороться с этим – утопия. Если только Кинчев окончательно не запретит. Нет, каждый раз, с упорством достойным лучшего применения, ОМОН лезет в толпу, дабы загасить пару-тройку фальшей и, попутно, пару-тройку АлисАманов.
Но, народ! Поверьте мне, дабы послушать Костины размышления на тему «все люди – братья», стоило что-нибудь такое замутить.
- Ну, вот зачем вы это делаете! Хватит уже! Не трогайте детей (!) Они больше не будут… (?) И так врага дохрена, зачем еще между собой-то… мы все – братья… прекратите!
Реакции, видимо, не последовало (нам было ничего не видно), и Костя продолжил:
- Ну что ж , будем ждать тогда… Е-мое, ну в одной стране же живем, должны вместе держаться… И вы милицию не трогайте, - ОМОН тоже наши братья…
Примерно так все это звучало. На последней фразе зал так и покатился со смеху.
Драка тем временем утихла сама собой, и концерт продолжался.
Не смогу перечислить все песни по порядку, поскольку находилась в каком-то непонятном состоянии, - начало концерта, или конец уже, - представления о времени просто утонули.
«Ветер водит хоровод» капитально зал прибила. Все посторонние мысли, еще остававшиеся в головах, выдуло этим ветром в момент. Ну, как же красиво, как все это было неповторимо удивительно! Апофеоз для зала. Хотя, меня почему-то не зацепило… Старею, наверное… =)
А во время «Души» Кинчев, увлекшись как всегда, на словах «русской дури табун» как-то очень неосторожно стукнул сам себя по голове. Судя по дальнейшей мимике, силу он явно не рассчитал, и в запале зафиндилил слишком сильно. На следующем припеве он был не в пример аккуратней и почти погладил себя по голове, во избежание повторения ошибки. А на «Всадниках», как обычно, переврал слова, - шибко текст путанный получился.
Да и вообще, было множество веселых моментов, - Кинчев был непосредственен и искренен. Но более всего меня насторожило непонятное движение опущенной левой рукой, в которой был зажат микрофон, - какое-то странное подергивание, еле заметное, но бросившееся в глаза своей настойчивостью. Мы с Ольгой переглянулись и недоуменно пожали плечами, - может, знак какой для музыкантов, или еще что…
Как всегда, вода лилась рекой. Досталось и бедному оператору перед сценой, купаться совершенно не желавшему, но Костину широкую душу это совсем не смутило. =)
А сколько старых песен сыграла «Алиса»! «Мое поколение», «Аэробика», неизменная «Мама», «Мы вместе» (в том числе последний «бис»), «Земля», «Дурень», «Движение вспять», читал Емелю… Метался по сцене, как маленький, но мощный маячок, за которым жадно наблюдали с бурного моря отчаявшиеся, простые матросы. Обезумевшие операторы не успевали катать камеру перед сценой, чтобы поймать его в кадр. Мобильного, как сама жизнь. Как ртуть. Мокрого, как водяной, и счастливого, как человек, нашедший себя в этом хаосе и беспределе.
Два обычных «биса». Цой и «Дурень» - на первый, если не ошибаюсь, - и «Мы вместе» - на второй.
Потом, - обрывки, ошметки, поворот направо вместо налево и… полнейшая, ну просто удивительная тишина в ушах. Выход утомленного солнцем Кости в служебку, как во сне (в виду полной временной глухоты) звучащее от меня самой «спасиБО»… Частичная дезориентация на местности, постепенное осознание реальности.
Осознание того, наконец, что выпускать нас в зал обратно никто не собирается.
- ?? – просемафорила я глазами мальчику около выхода в зал.
- !! – отвечал мне его непреклонный взгляд. – Выход только на улицу!
Мы с Ольгой тревожно переглянулись. Оглядели друг друга. На ней была тоненькая джинсовая куртяшка, на мне – веселенькая красная жилеточка. За сим все. Очень мы разнервничались и огорчились, и начали искать пути к отступлению. Короче, еле вылезли в какую-то маленькую щель, благо мы девчонки стройные, парень бы не пролез…

***

…А в вагоне метро, на пути домой, я краем глаза увидела медленно приближающегося ко мне человека. Я вообще не люблю, когда человек направляется ко мне не очень уверенно, - значит, я его не знаю, и, соответственно, не знаю, что у него в голове. Прямой взгляд для таких обычно означает поощрение, - подходи, мол.
Я опустила глаза в пол.
- Девушка, вы случайно не с «Алисы» едете? – фигура заметно покачивалась и вообще, выглядела (на мой край глаза) не очень трезво.
- Нет, - быстро, не задумываясь, выпалила я, узрев его косуху, и, застенчивую, лукаво выглядывающую из-под нее Костину физиономию. Авось, отцепится, и даст спокойно и без приключений доехать.
Не очень трезвая фигура в силу своей нетрезвости, наверное, была немного глуховата, и, наклонившись к самому моему лицу, и дыхнув на меня розами и жасмином, переспросила:
- Так с «Алисы»?
Приготовившись уже повторить свой незамысловатый ответ, я вдруг напоролась на внезапно всплывшее в голове воспоминание - почему-то лицо Кинчева во время того концерта в «Юбилейном», когда он, выходя на последний «бис» сказал «Для самых верных!». Почувствовав себя вне числа самых верных, я резко изменила свое мнение.
- Да. Я с концерта. – Я посмотрела на АлисАмана в упор, встретившись с ним глазами. Он внимательным, совершенно не пьяным взглядом изучающе смотрел на меня. А потом внезапно улыбнулся. Я невольно улыбнулась ему в ответ и на своей остановке вышла из вагона.
Это был второй и последний урок для меня в тот день. Не предавай тех, кто учит тебя быть честным.

ДаХа